Сергей Ратушняк обещает Украине жаркое лето!

С мэром Ужгорода Сергеем Ратушняком мы встретились в кафе гостиницы «Ужгород» и долго гуляли по городу. Без охраны и с постоянными остановками: к мэру все время подходили люди, дружелюбные и открытые, не рассматривающие мэра, как городскую реликвию.
Бывший бизнесмен, глубоко знающий местную специфику, интересен уже хотя бы тем, что на последних выборах поддерживал проигравшую Тимошенко, то есть имеет все шансы войти в конфликт с нынешней властью – как областной, так и республиканской.

«Власть в Закарпатье «делает сама себя»»

– Сергей Николаевич, еще в эпоху социализма Закарпатье было не совсем «правильной» областью Украины. «За Карпатами», вроде как «за забором». Это естественно, с точки зрения геополитики – страна, как организм, всегда стремится опереться на какие-то естественные пределы – реки, горы. Так что Закарпатье, «Загорье» всегда казалось каким-то отрезанным ломтем, кусочком иностранщины. Скажите, а сейчас, в суверенную, соборную эпоху, что-либо изменилось? Закарпатье чем-то отличается от Украины?

– Еще больше, чем в эпоху СССР. Прибалтийские республики и Закарпатье уже тогда отличались своей «неуживчивостью» в системе советского тоталитаризма. Потому что здесь еще помнили частные конторы, вывески частных лавок, частную инициативу, выборность судей. В общем, все то, что делало нас частью Европы. Для Закарпатья – это значит частью Австро-Венгрии и Чехословацкой республики. Но никак не Советского Союза. С точки зрения исторической правды, и вообще, де-юре никакого правового отношения Закарпатье к СССР не имело, потому что тот «сбор народных комиссаров», который в 1944 году провели в Мукачево – это был сбор стукачей НКВД, которых «назначили» быть представителями от народа. Никаких референдумов не было, как и желания народа присоединяться к Советскому Союзу. Он был такой страшный. Поэтому Сталин позволил галичанам вывезти отсюда всю промышленность, построить систему образования, которая выращивала галичанских филологов, ни одного местного специалиста в системообразующих отраслях производства не было. И таким образом Закарпатье, его население стало Украинской Советской Республикой.

– А русинское население?

– Закарпатское население! А отделение Украины при распаде СССР еще более отдалило историческую справедливость, потому что русины считают себя, кроме всего, частью русского народа, потомками тех славянских племен, что когда-то шли на Балканы. В истории они писались «белыми хорватами». Поэтому получается, что на территории современной Украины мы находимся неправдиво, как неправдиво были и «забраны» в СССР.

– А с точки зрения бизнеса, нахождение в составе Украины полезно для Закарпатья?

– Чем? Украинское финансово-промышленное пространство все время крутится в одном кольце: Киев – Львов – Одесса – Донецк – Харьков и выпадают две территории – Закарпатье и Крым. И неудивительно, что в первом туре выборов Янукович набрал в Закарпатье больше, чем Тимошенко. Мы ментально отличны от галичан. А во втором туре набрал бы еще больше, если бы не Виктор Балога, который представляет здесь все вертикали власти.

– Он что, действительно имеет такое негативное влияние?

– Не подключись он на втором туре к Януковичу, тот победил бы с еще большим перевесом. Потому что нам ближе луганские, донецкие, московские и уральские хлопцы, чем галичане. Которые испокон веков считали себя панством в наших краях, а нас холопами. Это идет еще оттуда, из глубины. Мы действительно отдельная ментальная территория, у нас тысячелетняя «писанная история», здесь десятки национальностей, масса религий – и не одного конфликта на этой почве. Мы отдельная территория! Понимаете? Отдельная… Кстати, такой же ментально отдельной территорией в Украине сегодня является сама Галичина, та самая «Галицкая ассамблея», потому что Речь Посполитая их оплодотворяла пятьсот лет. А там основой всего было неприятие всего восточнославянского и русского. Это тот стержень, на котором воспитывались и галичане. Но, кажется, идея натягивания Галицкой «резинки» на глобус Украины – это несостоятельная для Украины идея. Подтверждение тому – один процент Тягнибока, который не в первый раз выходит на выборы, хорошо финансируется, но набирает один процент. Несостоявшаяся ультраправая идея. Но, к сожалению, идеи вообще никакие не победили.

– Ну ладно, какие бы не существовали финансовые кольца и политические бренды, существует и страна Украина, в которой есть Закарпатская область. Но в этой стране существует раздражители, и, в первую очередь соборность, в систему которой, как вы только что заметили «не вписываются» Закарпатье и Крым. Причем Закарпатье «не вписывается» гораздо отчетливее Крыма и это, как мне кажется, гораздо более опасный для потенциального единства Украины участок.

– Простите, какой Украины?

– Той, которая сейчас существует.

– А что это такое?

– Я не знаю.

– Но как Вы считаете, не является ли Закарпатье тем фитилем, который подожжет пороховую бочку противостояния населения на территории Украины?

– Вполне возможно. Для этого делается много практических шагов: со стороны Венгрии, меньше – со стороны Словакии. Уже подключились румыны, которые ничего не делают без одобрения со стороны Вашингтона. Это – очевидные вещи. А тут есть, кому подхватить идею. Тем же братьям Балогам, которых награждают венгерскими орденами, которые сами установиди венгерского орла-турула на Мукачевском замке, президент Венгрии наносит туда визиты, на перевалах ставятся памятные знаки в честь венгерского переселения с Урала в Европу. В каждую венгерскую семью, проживающую в Закарпатье, заходят деньги.

– А много венгерских семей в Закарпатье?

– 182 тысячи человек из миллиона трехсот тысяч населения Закарпатья «по бумагам».

– Ого! Это более 13 процентов. А они живут компактно?

– Довольно компактно. И уже претендуют на какую-то автономию. Этим занимался бывший нардеп Ковач, который носился с проектом «национального округа». А сегодня венгерское правительство уже дает указания, как голосовать – венгры так и голосуют. Представляете? Десятки тысяч избирателей в Украине голосовали по команде Будапешта! Ведь мы крайне важны для Венгрии. В первую очередь – из-за электроэнергии. 85% электроэнергии, потребляемой Венгрией, идет из Украины. И все идет через Закарпатье. И получают ее в Венгрии в три раза дешевле, чем наша местная бабушка в селе.

– Цифры назовете?

– Запросто. Во время последнего бюджетного года стоимость электроэнергии для граждан Венгрии была 1,2 долларо-цента, то есть около 10 копеек за киловатт. (Для справки: средняя фьючерсных контрактов на второй квартал 2009 цена в Венгрии котировалась на уровне – 3, 46 евроцента – ред.)

– А для бабушек?

– А для бабушек сорок копеек. А для промышленности, если не ошибаюсь, семьдесят девять.

«Теневая экономика и власть переплелись, и это может вызвать бунт»

– Но тогда получается, что самый большой вклад в возможный конфликт в Закарпатье вносит даже не Будапешт, а сам Киев, если он допускает такие вещи! Отсюда вопрос: как вы оцениваете политику Центра по отношению к Закарпатью?

– А ее нет, такой политики. Киев – это столица очень независимого государства, потому что от него «очень ничего» не зависит. Они могут там считать Бандеру героем, но это не политика. Другие считают, что украинского народа не существует, украинский язык – это химера, но это тоже не политика. Что такое Киев здесь? И что такое «киевская политика»?

– Ну, например, силовая? Ведь именно сила цементирует государство…

– Ха, тут если бандформирования, находящиеся здесь, собрать вместе, то они посильнее армии будут.

– Неужели все так криминализировано?

– Не более чем везде. Основная криминализация вокруг границ. Восемь контрабандных переходов через границу – это является закарпатской металлургией. Если Донбасс кормят шахты, Кривбасс – ГОК и металлургия, то здесь, в Закарпатье, вообще нет промышленности. Кормят эти переходы-таможни. Поэтому там стараются поставить своих людей. Ведь это такой же выгодный бизнес, как возврат НДС «с откатом», госзакупка «с откатом»… Это такое же ежедневное поступление «черного кэша». Если на глобальном уровне этот процесс контролируется известным местным преступным кланом и Киевом, то на среднем и малом – практически всем населением Закарпатья. У нас же консульства ближних стран свои и практически 80% населения имеют в этих странах родственников. А это означает многократную визу на 3-5 лет. А это значит, что хоть каждый день можно провести бак бензина, пару бутылок водки, блок сигарет. А «ходят» по 2-3 раза в день, наваривают на свои старые «Мерседесы» пятисотлитровые баки. А на каждом литре – полдоллара навара. Так что в день – до 100 долларов. Граница-кормилица!

– Ну, а на высоком уровне, чем занимаются?

– Электронная контрабанда, вывоз нелегалов…

– Но ведь их сейчас будут возвращать по реадмиссии!

– Какая разница. На этом криминал, таможня, пограничники и спецслужбы зарабатывают деньги. Последствия их не интересуют.

– Ясно. Тогда скажите мне, как человек «из власти». По какому принципу в Закарпатье формируется власть?

– Фактически в Закарпатье власть «делает сама себя». Путем кулуарных договоренностей, шантажа, угроз, заведомой подготовки протоколов и прочим, власть формируется задолго до выборов, назначает сама себя. Все – по неформальным договоренностям. Сейчас все, за исключением Ужгорода, расписывают местные полукриминальные-полубизнес авторитеты.

– То есть они стали хозяевами округи. Кстати, Виктор Балога, действительно, забрал Мукачевскй замок?

– Взял на 49 лет в аренду. Там пытались остановить судами, даже Верховным Судом, но на территории Закарпатья законы и суды не действуют.

– У вас не складывается ощущение формирования в Украине феодальной власти? То есть, передачи права на какие-то земли в обмен на лояльность лидеру. Вот сидит себе за Карпатами, как за крепостной стеной Герцог Мукачевский Балога и подминает под себя всю область. И подмял бы, но в углу затаился Граф ужгородский Ратушняк и рушит игру. А с другой стороны Карпат тоже активно плодятся всякие барончики, типа Лозинского Голованевского, гоняющегося в своих лесах за холопами-браконьерами.

– Ну, так уж и герцог. Ни одной книги в жизни не прочитал.

– Неважно. Короли во Франции вместо подписи порой крестик ставили. Но как, по-вашему, само ощущение правильное?

– Абсолютно правильное. И система будет развиваться. Неужели вы думаете, что нет своих вассалов и сеньоров в Одессе, Львове, Луганске или Харькове? Вы что, не знаете их имена? Просто их там больше.

– А у вас только один?

– Нет, почему же. Вот Ратушняк не отдает Ужгород. Но по этому поводу я ожидаю каких-то судебных решений. А так, вообще-то, все украинские партии на Закарпатье подстроились под Балогу. И Яценюк, и Тигипко. БЮТа здесь тоже нет, какой-то бизнесмен из Свалявы ее представляет, но он тоже «под Балогой». Партия Регионов – там тоже бизнесмен руководит. А начинал он при Балоге. То есть все «прибрано»: партии, администрации, контрольно-фискальные, силовые органы. Всё.

– Но ведь сейчас в Украине у власти другие люди, далекие от тех, кто поддерживал прежних «герцогов»…

– Нет, ничего не изменится. Если Янукович «клюнет» на Балогу, то губернатором поставят какого-то Васю Пупкина, а Балога по-прежнему, будет всем заправлять. Поймите, он не руководит, он именно заправляет. Это трагедия Закарпатья. В результате его деятельности ни мясомолочной промышленности, ни одной системной отрасли, ни переработки леса, ни туризма нет. Развиваются только его фирмы. За исключением Ужгорода. Все, что развивается, 63% инвестиций в Закарпатский бизнес – это все находится в этом городе, где всего 9% закарпатского населения.

– Но тогда почему Ратушняк не идет в бой за Закарпатскую область?

– А как я «пойду в бой»? Дайте мне выборы и я их выиграю. «Герцоги» же назначаются. Дайте выборы – выиграю, а идти кланяться – не хочу. Ни перед Януковичем, ни перед Путиным, ни перед Обамой.

– Ну да, ведь во втором туре вы поддержали Тимошенко. Значит, с Януковичем у вас могут быть теперь проблемы?

– Ничего страшного! Всех не «перекоцаешь».

– Нет, я не то имел в виду. Предположим, вы выиграете выборы в Ужгороде. Но дальше вам двинуться, хотя бы для того, что бы перенаправить денежные потоки в реальный сектор, просто не дадут?

– Да я и сам не захочу!

– Почему? Вы не патриот края?

– В отличие от многих, я сюда привозил деньги, а не отсюда. Я зарабатывал по всему миру и привозил сюда. Строил заводы и фабрики, которые до сих пор работают. Я создал первый джип на Украине, который разгромили временщики. Они посадили меня в тюрьму, угробили мой банк. Единственный закарпатский, который, в условиях нынешнего кризиса, был бы «живой». Я создал в Закарпатье первых частных нотариусов, первое частное учебное заведение, первый завод по производству безалкогольных напитков, по переработке кофе, первую частную водку, в конце концов. Это все Ратушняк. А Балога как пришел к власти – сразу стал богатым человеком.

– Но зачем они уничтожают реальный сектор?

– Потому что нищей областью легче управлять. Курица, общипанная, голодная и холодная, к чему жмется? К ногам хозяина. И заканчивает в котле. Поэтому самая большая глупость, которую здесь может сделать Янукович, и сразу превратить свой рейтинг в ющенковские 3-5 процентов – это снова назначить губернатором человека Балоги или человека из семьи Балоги. Будет как у Медведчука: тот пришел «на волне» и получил 36%, а следующая каденция – и полтора процента.

– Но Янукович имеет вес в Закарпатье. Он же здесь выиграл первый тур…

– Ага! А потом к нему подключился Балога, а к Тимошенко – я. И второй тур Янукович проиграл. Вы поймите меня правильно. Я не против Януковича, я не против Тимошенко, я буду за кого угодно, если этот человек будет против Балоги. Даже если здесь единственной альтернативой Балоги будет Коммунистическая партия России – я буду ее поддерживать. Потому что Балога – это трагедия Закарпатья.

– Круто! Скажите, а Балога выступает с публичными заявлениями?

– Он не может выступать публично. У него – хитрость, интуиция, обман и интрига.

– Интриган не может быть глупым человеком…

– Но это и не означает, что он оратор и публичный человек. Для него население это – лохи. Да и не только население. Он так же относится к местным структурам власти – милиции, губернатору и т.д.

– А Ратушняк для него человек или лох?

– Ратушняку, в принципе, плевать на него. Но, вообще-то, у нас в области все партии, все админресурсы, все средства массовой информации – все направлено на борьбу с Ратушняком. Значит я уже не «никто»: слишком дорого обхожусь своим противникам.

– А почему же вы так серьезно «наехали» во время выборов на Яценюка?

– Если начало выборов было назначено на 17 октября (2009 года – ред.), то он занимался ими у нас с начала прошлого года. Расставил в городе десятки палаток, и сотни по области. Я говорю: «Оформите разрешение! Что же вы делаете?!» Ноль внимания! Ну не может такой человек в нормальной стране стать президентом. Ведь он за полгода до начала избирательной кампании начал нарушать закон. Хотя позиции его у нас были сильные. Он имел до 15 % рейтинга.

– Но из-за фальстарта он начал катиться вниз…

– Ну, скажем так: в Ужгороде он встретил меня. Не надо было ему такие вещи делать. Хотя лично к нему, его семье, жизни, детям – у меня никакой неприязни нет. Только к поступкам и принципам. Он всех поучает и ругает власть, хотя ничего в жизни, кроме как в этой власти служить, не делал. Ведь он во власти, верховной власти, чуть ли не со школьной скамьи. Вся его сила в том, что он кому-то в свое время оказал услугу, и те, кто «раскладывает яйца в разные корзины», увидели в нем удобную корзину.

– Ясно. Теперь давайте предположим чудо: вдруг случится реформа местного самоуправления и власть будет не назначаться, а избираться снизу, «от земли». Как Вы думаете, в Закарпатье что-то изменится или уровень деградации населения такой, что не изменится ничего?

– Чудо – это то, чем можно зацепиться за подоконник первого этажа, когда падаешь со второго. Поэтому чуда не произойдет.

– Но вдруг…

– Если это и произойдет, то это может быть только как результат взрыва «снизу». Голодные бунты возможны уже в этом году. Взрыв возможен и в Закарпатье, и по всей Украине. Уже есть пока не громкие, но ультимативные требования мэров городов, которые могут сорвать любые выборы, любой бюджетный процесс. Требования перейти на мажоритарку. Вы поймите, партия – это уже феодализм, когда к власти приходят одни и те же. И постоянно. 20-30 лет – и никакой смены. Вот смотрите: в Ужгороде знают, что есть мэр Ратушняк, который отвечает за каждую канализацию и каждое разбитое окно. В тоже время депутат ни за что не отвечает, потому что люди избирали не их, а партии, партийные списки. Но эти депутаты опять и опять будут вписывать себя в эти списки, поскольку они возглавляют ячейки партий. И у них нет ничего, никакой мотивации делать что-либо для избирателей. Благорасположение лидера для них гораздо важней. Сломать такое положение может только взрыв, напор «снизу». И тогда заменяться многие. Потому что сегодня ни один районный руководитель не победит на открытых выборах. Ну, разве что в Иршаве председатель районного Совета имеет шансы. А так я не вижу современных руководителей, адекватных занимаемой должности.

– А какой выход?

– Выход был в 94-ом году. Когда избирался губернатор (им тогда стал Сергей Устич – ред.) и руководители районов. И я вам скажу, профессиональный уровень подготовки людей просто на порядок был выше. И это не потому, что я тогда Устичу помогал и финансировал его. Просто выше. И единственная стратегическая ошибка моей политической жизни была допущена тогда. Мне самому надо было стать губернатором.

– Но сейчас, спустя полтора десятка лет, правильно ли я понимаю, что Закарпатье может быть тем регионом, где эти бунты начнутся?

– Вполне возможно.

– Любой бунт кто-то должен возглавить. Кто его возглавит здесь?

– Ну, за этим дело не станет, особенно, если запахнет победой.

– А как вы видите развитие ситуации в стране?

– Эйфория Партии Регионов спадет быстро. Скоро окончательно потеплеет и люди начнут выходить на улицу, когда не будет пенсий и зарплат. Ведь кризис снижается в Америке, а у нас он только растет. И исполнить свои социальные обязательства регионалы не смогут. Как и местные власти. На местах у самоуправления остается 35-36% консолидированных сборов доходной части бюджета. В программе Януковича – 60% – удвоение зарплат, удвоение пенсий, стипендий, удвоение выплат по рождению ребенка. Скоро его спросят об этом, а через несколько месяцев уже будут митинговать. Скажу вам так: на уровне города я готов всячески содействовать тому, чтобы его программа выполнялась, потому что в своей рекламной версии программа действительно классная. Но ресурсов для ее выполнения не хватает. Поэтому вскоре начнутся очень серьезные проблемы и в стране, и в партии власти, и во власти. Тем более что оппозиция, в лице Тимошенко – это не «мальчик для битья».

– То есть, лето будет горячим?

– Очень горячим. И в результате, я вам скажу, Виктор Федорович, если он не обопрется на реальные (не партийные, и не те, что «на откатах») региональные и отраслевые элиты, к новому году получит тот рейтинг, к которому Ющенко пришел за пять лет – 3-5%. Потому что в таком состоянии находятся финансы страны. Одна не могла или не хотела исправить положение. А другие в это время злорадствовали, что у нее проблемы. Но теперь вы победили – попробуйте решить эти проблемы. Вот такая ситуация в центральной власти.

– А в местной?

– У меня, например, сахар, масло, хлеб для детей и больниц не оплачены. При наличии денег, потому что нет бюджета. У меня задолженность за вывоз мусора – более 400 000 гривен. У меня сотня тысяч задолженности за «Скорую помощь». Я уже собираю бизнесменов, чтобы получить наличку для таких ситуаций.

– А завтра напишут, что мэр Ужгорода насаждает поборы со среднего класса и кладет в карман?

– В этом городе знают, что я знаю, с кого снять стружку. Я никогда ни с малого, ни со среднего бизнесмена, ни с простого учителя стружку не сниму. А вот с «честного» таможенника да директора госпредприятия, которые миллионы долларов зарабатывают – с этих могу.

– Но ведь таким образом вы даете им индульгенцию на продолжение их «честной» деятельности!

– Зато те, которые ничего не имеют, получают возможность либо покушать, либо не потерять работу. Я делаю то, чем не хочет заниматься государство. Я перераспределяю часть средств. Это моя функция. Она не легализирована, но она существует во всем мире. Даже в идеальных странах – Норвегии, Швеции и Швейцарии. Ну что, там вы не оставляете чаевые в такси или ресторане? И эти оставленные 5-10 евро – это не теневая экономика? Или вы считаете, что они там не имеют централизованных пирамид? Так что, давайте не будем излишне стыдливы.

«Этнические движения в Украине могут стать политическими»

– Ну, если «без стыдливости», тогда вопрос проблемы русинов. Не станут ли они питательной средой «бунта с сепаративным уклоном» на Закарпатье? Как, по-вашему, русинское движение имеет политическую окраску?

– Самая незначительная – это политическая. Это – этническое движение. Этнос хочет, чтобы его признавали и чтобы его уважали.

– И заодно русины всегда хотят политической самостоятельности…

– А что, креолы или, там, малые народы России хотят отдельного государства? Нет, не думаю. Но они хотят иметь право записываться в анкетах: «русин», хотят иметь факультативный курс русинского языка в школах, хотят иметь училища на русинском языке, хотят проводить свои фестивали. Кстати, русинский язык наиболее приближен к старославянскому. Мы давно оторвались от основного русского дерева, и, не развиваясь вместе с ним, сохранили свою идентификацию.

– Идентификация – это осознание своего отличия от остальных. Поэтому я конкретизирую свой вопрос: не может ли тот бунт, о котором вы говорили, пройти под русинскими флагами?

– Очень даже может. Русинской движение, культурно-этническое по сути, может быть использовано как политическое.

– Вы так спокойно и добродушно относитесь к русинам…

– А как мне еще к ним относиться? Моя мать – русинка. Больше пяти лет я финансировал движение – газеты, выезды на конференции, фестивали, съезды, книги. Но потом я увидел, что в русинском движении уже десятки организаций. Смешно – у одного небольшого этноса – десятки общественных организаций! Так началась коммерциализация, появились «русины канадские», «русины немецкие» и тому подобное. Появилась поддержка, появились фонды. И сразу появились желающие «покушать из этих тарелок». Вообще-то, исторически, у русинства всегда было три направления, начиная со времени президентства Масарика (первый президент Чехословацкой республики в 1918-1935 годах – ред.), который «дал вольную» русинам и дал им возможность образовать свое государство – Подкарпатскую Русь.

– Памятник Масарику стоит в Ужгороде?

– А как же. Но вернусь к трем направлениям. Первое: «Мы часть русского народа, остальные – к чертовой матери! И европейцы, и украинцы». Вторая – «Мы часть Европы, и к черту все, что восточнее». И третье – «Мы не европейцы, не русские, не украинцы. Мы – сами по себе». И среди этих направлений никогда не было единства. Зато есть радикалы в каждом из направлений. И есть бизнесмены от политики, которые стали финансировать именно радикальные направления движения русинов. А когда русинов стали арестовывать, эти бизнесмены «умыли руки».

– Но ведь вы тоже финансировали.

– Я финансировал как культурное направление. Я требовал создания азбуки и факультативных курсов, изучения песен. А мои оппоненты внесли туда политическую струю. Гимном области стал гимн подкарпатских русинов. Уже принята русинская Конституция, с требованием отделения. Хотя это, может и правильно. В составе Украины мы находимся не в соответствии с международным правом. В общем, хотят отделяться. И есть здесь силы, которые, как мне кажется, контролируют сепаратный процесс.

– А в чем процесс выражается?

– Как и на Буковине, у нас народ получает огромное количество иностранных паспортов, здесь много преподавателей-румын. Вообще-то, румынские районы у нас – это чистая Сицилия. Они всегда плевали на местную власть – при Советах шили джинсы, делали кофты, конфеты, сегодня делают коньяки, сигареты. Все это через Тису сплавляют в Румынию. И лазить туда – смерти подобно.

– Туда – это куда? Они живут концентрировано?

– Да, в Тячевском районе. Села Нижнее Водяное, Верхнее Водяное, Солотвино. Всего – более 45 000 этнических румын. Фактически образовался румынский анклав, в котором не действуют украинские законы. Только внутренние законы общины. Более того. Румынские дети, как и венгерские, уже не говорят ни на русском, ни на украинском. Вывески тоже не украинские.

В другом месте – вывески на сельсоветах и кафе венгерские, флаги венгерские…

– Это где так?

– А вы съездите в Берегово, Виноградово, Чоп, Доброе. Все на венгерском. Меню на венгерском. Вы попросите кофе на русском или украинском – в ответ: «Нем тудом», они вас не понимают. Тоже самое в румынском анклаве.

– А если девочке в кафе показать пятьдесят долларов, она поймет?

– Нет, вы знаете, они не падают на колени перед долларом. Они, как раз, через границу мотаются, поэтому совсем не бедные. У них общегосударственная дорога может быть вдрызг разбитая, но дома по 20 – 30 комнат, а у румын и по 50 комнат – это норма. Мраморные дорожки, заборы из нержавейки, огромные дома. Очень много детей. Там формируется демографическая доминанта региона. А еще у них там очень сильно религиозно-организующее начало. Священники из Венгрии и Румынии, которые не владеют русским языком. Очень развитые люди. Молодые. Лет по 27…

– Это румынская автокефальная поместная православная Церковь?

– Да. Они там имеют очень большой авторитет, и по праву. Священники ведут аскетический образ жизни. В отличие от наших. Румынский священник здесь – это худой молящийся аскет, днем и ночью открытый для своих прихожан. Но он не хочет знать ни одного слова ни по-русски, ни по-украински. Но если он пойдет на что-либо, то толпа его прихожан пойдет за ним. Авторитет очень высок. Туда присылают, я бы сказал, чистых людей в своей сфере. Очень преданных идее.

– А Русская Церковь здесь – от Московского Патриархата?

– Да. В регионе 80% – православные и, в подавляющем большинстве, Московского Патриархата. Но русский клир, к сожалению, ведет себя гораздо менее продуманно, чем румынский и венгерский. Я все время говорю, когда общаюсь с русскими православными: «Меняйте форму общения. Ваше теологическое учение звучит на языке, который неприемлем для молодежи. Надо беседовать, надо объяснять, надо улыбаться. Надо выявлять примеры позитивного от теологии и душевной чистоты на нашей улице, в нашем селе. А вы бубните и деньги собираете. Поэтому у вас даже в столице всякие папуасские пасторы собирают молодежь». А венгры и румыны, кроме всего, готовят очень сильные учебники и очень сильных преподавателей. Специально для наших венгров и румын.

– Скажите, а Россия здесь, хоть как-нибудь, участвуют в политической жизни. Имеет здесь место такая политическая компонента, как «рука Москвы»?

– К сожалению, нет. Хотя здесь ей были бы многие рады. Возьмите тоже Берегово. Там второй язык, после венгерского, не украинский, а русский. Так сложилось. Язык межнационального общения в области – русский. Цыгане, румыны, венгры, даже немцы в Тячевском районе (их здесь называют «швабы») не хотят учить украинский. Они, между собой говорят на своих языках, гуцулы – на своем русинско-лемко-бойковском наречии. Друг с другом же общаются на русском.

– И еще один вопрос, но это уже вопрос старого любителя вина «Троянда Закарпатья». Я так понял, что закарпатские венгры подминают под себя винное производство области. И я знаю, что уже несколько лет не работает винный завод в селе Средне, где «Троянду» выпускали. Почему?

– Вы подняли интересный вопрос. Что касается завода, то его просто хотели украсть. Или, если хотите, купить, но очень задешево. Причем там ценен не сам завод, сколько знаменитые подвалы. Они еще во времена турков были вырублены в туфах и андезитах. Этот завод хотели украсть, но для этого его следовало сначала обанкротить. Там был прекрасный руководитель, Петросян, который перенял хозяйство еще от отца. И двадцать лет держал его процветающим. А потом, под угрозой физической расправы, все бросил и уехал сюда, в Ужгород.

– И этот Середнянский винзавод имеет шанс выжить?

– А там нечему выживать. Там надо убрать тех, кто его разоряет, и он сразу заработает. Там стоят бочки, еще есть виноматериалы, есть разливочные линии.

– Но я так понимаю, что у завода нет лицензии, которая она очень дорого стоит.

– Это уже государство дурит. Для того, что бы оплатить лицензию, надо собрать все вино области и разливать его через один «пистолет». Средние и мелкие хозяйства не могут купить лицензию, и никогда не смогут. Таким образом, водочные и крупные винные монополисты отрезали возможность малому и крупному бизнесу даже попытаться выйти на этот рынок. Я бывший водочник (Ратушняку, в свое время принадлежали региональные права на такие водочные марки, как «Распутин», «Кайзер» и «Славянская» – ред.) и я знаю эту кухню. Это бессовестный политический бизнес, который регламентируется не логикой рынка, а степенью политической близости. Ведь, казалось бы, чего проще: вы в хозяйстве выращиваете виноград или фрукты и производите тонну вина. Пожалуйста – сертифицируйте его на качество и продавайте. Выпустите тысячу бутылок своего семейного вина. Так живет вся Франция, Испания, Италия, Чили… Там в одном селе можно купить 50-80 сортов неповторимого вина. А здесь они давят вино и оно «уходит в тень». То есть, продается тайком, на разлив. А что делать? Иной выход – только продавать крупным производителям, как виноматериал. За гроши, по цене сока. А потом это же вино продают в 20 раз дороже. И это касается не только винограда. В Тячевском района, самом крупном в области, 185 тысяч населения, ежегодно пропадает около двадцати миллионов килограммов слив и яблок. В Венгрии, Словакии и Румынии из фруктов варят спирт и производят кальвадос, сливовицу, ракию. У нас получается, что пусть лучше все сгниет. Потому что спирт делают монополисты, и частнику доступ на рынок напитков перекрыт. Знаете, это, очевидно, уже славянская традиция – борьба власти против собственного народа. И, как результат – неуплата налогов.

– Вот мы уже так долго говорим. И остается какой-то очень пессимистический осадок. Скажите, а есть у вас хотя бы какие-то оптимистические ощущения. Есть ли свет в конце тоннеля? Раскроется ли парашют?

– Свет всегда есть. Если этот народ готов голодать, и не выйдет на улицу, то это будет страна аскетов, все в нирване, все философы. Мы будем заваливать философскими трудами весь мир. Украина станет центром аскетической философии. Если все будет по другому – то я готов первый поставить памятник человеку, который выведет страну на новую дорогу. Как бы его не звали: Янукович, Кучма…

– Даже если этот человек будет диктатором?

– Да. Я за национальную диктатуру. Но если, в первую очередь, начнут с олигархов. А если у них за столом проектируется правительство, и они первые поздравляют Януковича – то ничего не будет. Но если настоящий диктатор появится и вытащит страну из бандитско-откатного болота – такому человеку я готов ставить памятник при жизни.

Андрей Ганжа, специально для РИА Новости