Золтан Лендъел, мэр Мукачева: Русинское государство на Закарпатье — это нереально

Мэр города Мукачево Золтан Лендъел рассказал в интервью РИА Новости о том, почему в Закарпатье чаще говорят на русском, чем на украинском, почему здесь не было и нет конфликтов на этнической почве, поведал о русинском движении, об исторически сложившихся особенностях своего края и о том, почему Киеву следует учитывать эти особенности в практической политике.
– Золтан Золтанович, при Советской власти Закарпатье было каким-то “неправильным регионом”, Загорьем, кусочком Запада. Как Прибалтика для Союза. Это вполне естественно, поскольку любая страна стремится опираться на естественные пределы, реки, берега или горы, а вы были “за горой”. Скажите, сейчас что-то изменилось, или вы, по-прежнему, такое же “загорье”.

– Ха. Политическое руководство того времени хотело, что бы мы все ходили правильно, под одним флагом и с одной речёвкой. С точки зрения современной украинской центральной власти, с ее боязнью федерализации, ситуация ТАЖЕ САМАЯ. Потому что наш регион специфический. Специфике есть объяснение. Закарпатье вошло в СССР только в 1946 году. До этого Закарпатье было в составе разных государств. Да мы и есть граница четырех государств – Польши, Словакии, Венгрии, Румынии, поэтому и этнический состав у нас неоднородный. В отличие от других регионов, не считая Крыма. И эту историческую особенность нужно учитывать. У нас есть отдельные регионы, где почти 100% населения – не украинцы. Их ментальность не такая, как у населения, например, Львовской или Тернопольской области.

– Вы имеете в виду ромов, мадьяр…

– Румын, словаков. Но, в первую очередь – это венгерское население.

– Вы – венгр?

– Наполовину. Мать – русинка. До того, как меня выбрали мэром в Мукачево, я работал главой администрации в Тячевском районе, одном из самых крупных в Украине – 182 000 человек. Там есть такая местность – Нижняя Апша или “Диброва”, где 98% населения румыны. И даже служба в церкви идет на румынском языке. У нас, в Мукачевском районе, есть села, где люди, от рождения разговаривают на венгерском языке. И только по работе переходят на русский. Здесь чаще разговаривают на русском, чем на украинском: так тоже исторически сложилось. Ведь в венгерских школах учили русский, а не украинский. Ментальность этих людей, естественно, не может быть на 100% украинской. Из поколения в поколение передавалась иная культура, иной язык, иные взгляды. Еще в советское время эти люди могли смотреть венгерское телевидение, где на экране ходили красивые женщины, где показывались американские фильмы. Ко мне в студенческие годы на выходные летали друзья из Львова (тогда студент мог себе такое позволить), посмотреть телевизор. Как бы получше выразиться… Мы имели больше доступа к несоветской культуре. А к этому добавьте: родственники за границей. В моей семье двое братьев и сестра все время жили по одну сторону границы, вторая сестра – там, в Венгрии. Поэтому сейчас, порой и воспринимается, что Закарпатье, как многонациональный край, более опасен с точки зрения конфликтов. Хотя, на самом деле это не так. Для местных жителей главное – дать возможность детям учиться на родном языке. А сейчас эта возможность есть. У нас, в Мукачево есть венгерская школа, есть венгерское культурное общество. В румынских анклавах есть румынские школы. Русская школа имени Пушкина – одна из лучших в Украине. В прошлом году на нее три миллиона потратили.

Национальный состав Мукачево – 77% украинцев, около 9% русских, 8,5 % венгров. А дальше идут немцы, словаки, евреи, ромы, ну и австрийцы – они сюда были переселены в 19 веке лес возить. Хотя в других городах – другая ситуация. Съездите, например, в Берегово. Там венгров намного больше, и на административных зданиях вы увидите не только флаг Украины, но и флаг Венгрии. Даже названия улиц дублируются на венгерском.

– Да, мне говорили, что там нельзя выпить кофе, если закажешь его в кафе на русском или украинском…

– Это даже не неправда. Это – брехня. Достижение Закарпатья в том, что тут тысячелетиями не было разногласий ни на этнической, ни на религиозной почве. Вот давайте, сейчас погуляем по городу. Вы будете разговаривать на русском языке, и на вас даже реакции никакой не будет. Это я вам га-ран-ти-ру-ю. Здесь и так все разговаривают на русском языке. И вообще, многонациональность края – это не недостаток. Мы впитываем в себя достижения других культур. У нас люди разговаривают на нескольких языках и нам в ближних странах не нужны переводчики.

И религии у нас соседствуют мирно. В Мукачево, в центре города, вы увидите рядом римско-католическую церковь, реформаторскую церковь, ортодоксальную церковь, напротив, в 50 метрах – греко-католическую. И на конфессиональной основе никогда не было конфликтов. И основная цель политиков – именно такое развитие, то есть дать возможность свободно развиваться каждому независимо от конфессиональной или национальной принадлежности. Мы проводим фестивали всех национальных меньшинств, поддерживая, таким образом, их развитие.

– Сосуществование на культурном уровне – это, конечно, великая вещь. Но есть такая грязная вещь, как политика. Вот вы сказали – 77% украинцев. Но, насколько я знаю, здесь существует проблема – на самом деле они украинцы или русины? А если русины… Ведь они выступают уже не за культурную автономию, а за политическую, вплоть до создания на этой территории собственного государства.

– А чего вы ожидали? Украина последовательно и твердо не хочет признавать русинов как национальность. Я не знаю, сколько бы закарпатцев определились бы как русины, если бы сегодня дали право свободно определять свою национальность. И вот почему. По-моему, чем выше уровень демократии в обществе, тем меньше надо всматриваться в этнос того или иного человека. Возьмите США. Там уже нет даже слова “негр”. И это правильно. Общество должно стремиться к тому, чтобы в государственном понимании разницы на расовой, национальной основе не было. Но, в тоже время, общество должно дать право каждому самоопределяться в этом вопросе. Я помню свои молодые годы. Родители говорили: “Ты должен жениться на нашей!”

– На “нашей”, это на ком?

– На “нашей” – это на русинке или на венгерке. Но не на москальке! Так вопрос ставился! У меня-то жена русская. А если я люблю ее?! Но хорошо, что у меня родители были с высоким уровнем образования, они смирились с этим. А сейчас меняется и общество. Кем считать моего внука, если мой сын женат на австриячке?

– Ну ладно, это все процессы глобализации, которые для меня неприятны, но объективны. Вернемся к русинам и закарпатским анклавам.

– Вернемся… Так вот, эта тупая политика центра в отношении русинов: “Нет, и не признаем” приводит к соответствующей реакции той части людей, которые считают себя русинами. Они поют гимн: “Есть и буду русином”, и среди этих людей есть лидеры. Из них отец Дмитрий Сидор, который занимает крайнюю позицию. Такие есть в любом деле. Большинство русинов не имеют крайних взглядов, когда “кровь из носу, но дайте нам государство”.

– Но Сидор “мнет” под себя Конгресс русинов.

– Ну, поймите, Закарпатье сегодня не русинское, с точки зрения большинства населения. Русинское государство – это нереально. Я вам скажу другое. Как только они проводят тут, в Мукачево, свою конференцию, собирая несколько сотен людей, тут же появляется машина, утыканная антеннами, и начинает прямую трансляцию на Россию. Возникает вопрос: неужели Россия заинтересована в том, что бы тут не было спокойно? Мы же все изучали Маркса и Ленина: “Разделяй и властвуй!”

– Даже если это так, это – совершенно нормальная поддержка геополитического баланса…

– Возможно. Я предполагаю, что оттуда идет и финансирование, и поддержка этого движения. Тоже самое мы наблюдаем в Крыму. Да, это – две опасные точки. Но добиться русинского государства в Закарпатье – это не то, что маловероятно, это – невозможно. И еще. Я очень хорошо знаю состав русинского общества. Их организации постоянно делятся. Кто-то их делит. Но, разделившись таким образом, они не представляют собой опасности. Второе. Среди этого населения сегодня – люди старшего возраста.

– Да, я знаю. Мне говорили, что, 70% русинской молодежи выехали на заработки. Поэтому у них нет “молодняка” в национальном движении.

– Вот и я о том же… Сил у них мало. Хотя они могли бы иметь свои культурные общества, поддерживать связи с зарубежьем…

– Так ведь Центр не давал…

– И я о том же. Центр, с националистической точки зрения настолько “правый”, в том числе и Верховная Рада, что не может “разрулить ситуацию”. А те, кто в состоянии разумно это сделать, то…, кого интересует небольшое Закарпатье? Хотя то, как сопротивляется центральная власть решению проблемы русинов – это плевок в сторону Закарпатья. Ведь русины хорошо аргументируют свое право – международным признанием их национальности. Почему в Словакии позволено быть русином, а в Украине этого нельзя? Ведь среди них есть очень уважаемые люди. Жупан Степан, наш, мукачевец. Туряница, профессор. Они все доказали, что русины – это национальность, у них есть свои древние исторические корни. Так признайте это! Боятся… Мол, что будет, если появится национальность “русин”. Да ничего не будет! Все изменилось. Вот вы говорили о глобализации. Это действительно, процесс с непредсказуемыми последствиями, возможно, мы с ними еще бороться будем, как в 17-м году. Но сейчас это процесс осторожный и тонкий…

– Ну, это пока славяне не включились…

– Да-да… Но процессы глобализации совсем не те, что были когда-то. Когда-то боролись за собственность на недвижимость, на средства производства, а сегодня достаточно контролировать финансовые потоки – и вы контролируете процесс глобализации.

– Но все-таки, возможны ли в Закарпатье конфликты между общинами – украинской, русинской, венгерской, румынской, русской?

– Нет! И не будут возможны. Потому что люди нашего поколения имеют хороший уровень базового образования и они настолько ассимилировались в составе сегодняшнего Закарпатья, что все, кому это не нравилось, уже выехали. Среди оставшихся ассимиляция зашла очень глубоко. Да и в процентном отношении это совсем небольшое количество национальных меньшинств. Да и реально – этого нет. Только отдельные политики могут об этом говорить. А я, например, наблюдаю свой город. Так этот вопрос никогда не поднимался. Хотя в далекой перспективе проблемы возможны, если мы не будем строить в своем государстве реальное равенство всех прав. Всех и всюду.

– Но наше поколение отмирает. К власти будет приходить молодняк. У которого образование слегка деградировавшее, а амбиций, пожалуй, больше. Потому что наше поколение держалось хороших или плохих, но правил игры. Сейчас правил игры, практически, нет.

– Но в Закарпатье высокая степень общей культуры и общих праздников. У русинов и венгров общие памятники. Например, в Подгорянах тем, кто воевали за освобождение Венгрии. Там русины и венгры празднуют вместе. А, во-вторых, даже для современной молодежи сейчас предоставлено достаточно условий для развития и самореализации. А ближние страны: Венгрия, Словакия ведут себя очень сдержано. Вот венгры вводят удостоверения “венгров за границей”, которые дают владельцу право скидки в 10% на проезд в железнодорожном транспорте в Венгрии и трехмесячной работы без получения каких-либо разрешений. Гражданских прав в Венгрии они не дают. Большой пользы от них нет.

– А каково значение России и Кремля в этом региона?

– Преобладающее.

– Через кого Россия проводит свою линию?

– Церковь.

– А знаете, я недавно услышал, что намечается встреча патриарха Кирилла и папы Бенедикта и, возможно, она будет в Ужгороде. Как, по-вашему, это будет полезно для региона или это будет катастрофа?

– Надо подумать… Что вы имеете в виду под “катастрофой”?

– Из того, что вы мне рассказали, можно сделать вывод, что в регионе сложился определенный баланс сил, в первую очередь – конфессиональных. Разве визит такого мощной геополитической фигуры, как Кирилл, не нарушит равновесия?

– Я думаю, что такой плотно сложившийся баланс вряд ли смогут изменить даже такие величины в христианском мире. Я имею контакты с представителями всех конфессий. Наш православный архиепископ Теодор – человек взвешенный и осознает нужды страны. Церковь принимает участие почти во всех городских мероприятиях. Вот недавно мы провели митинг-реквием, посвященных годовщине вывода войск из Афганистана. Теодор проводил молебен. Были и представители греко-католической церкви. Но если мы проводим митинг памяти жертв сталинских репрессий, то присутствует реформаторский и римско-католический епископы.

– Православные не приходят?

– Нет, потому что, после войны, основным репрессиям подверглись представители именно реформаторской и католической церквей.

– А церковь Киевского Патриархата есть?

– Тоже есть. Маленькая, но появилась. И никакого сопротивления этому у населения не было. А недавно еще появился памятник Холокосту. Евреи его поставили возле своего бывшего кладбища. С участием города его открыли. И я был на этом открытии, потому что признаю Холокост. Из Мукачева в войну увезли очень много евреев. Правда, не у всех политиков Закарпатья такое отношение к евреям. Возьмите мэра города Ужгорода. Он назвал Яценюка “обнаглевшим еврейчиком”. Было открыто даже уголовное дело. Ну что ж, видимо у него есть где-то какие-то претензии к евреям.

– Да ну, я думаю, что это была политическая предвыборная акция, рассчитанная на игру с историческим антисемитизмом украинцев. Но о Ратушняке чуть позже. Еще вопрос о церкви. Приехав сюда, я все время езжу на такси, поскольку таксисты – это лучшая информация о положении дел в городе…

– Или парикмахеры…

– Или бармены. Так вот, все мне говорили, о разнице между священнослужителями разных конфессий. С одной стороны – умные, взвешенные, аскетичные, развитые и авторитетные клирики в венгерской и румынской церквях, с другой, в русской церкви – какая-то привычная расхлябанность. Да что там, просто цитирую таксиста: “Жрут и берут бабки”.

– Да. Такое мнение не только у таксистов. Думаю, это потому, что сегодня реформаторская и римско-католическая церковь более простая в своих канонах церковных, в службе. И ведется на понятном современном венгерском языке. Службу же ортодоксальных православных, не зная церковно-славянского, понять сложно. Даже у киевского Патриархата служба уже на украинском. Понять можно.

– Но ортодоксы считают это соблюдением канона, традиций…

– Поэтому у реформаторов и католиков кажутся более разумными, а у православных – традиция. Хотя они не менее умные.

– Но те же таксисты говорили, что если реформаторы да католики ищут паству, быстро идут на контакт. Готовы воцерквлять в своей системе кого угодно, то православные могут наоборот, отторгнуть человека. Если он иной конфессии.

– Этому есть объяснение. Православных подавляющее большинство, и им искать новых не надо. Паства и так у них, их преобладание абсолютное. А этих мало: они должны бороться, они работают с молодежью, они должны создавать церковные школы. Хотя сейчас над этим уже задумывается и архиепископ Теодор. Но знаете, есть один момент. Православная вера построена на доверии: там надо верить и слушать. Хор поет, все слушают. А вот зайдите в реформаторскую церковь – там все поют. Все прихожане знают, о чем молятся и за что молятся.

– Золтан Золтанович, вы рассказали мне о потенциале суверенизации Закарпатья. Теперь я хотел бы поговорить о проблемах его феодализации.

– Если я в том что-то понимаю.

– Я понимаю под этим следующее. Голосование по закрытым партийным спискам, императивный мандат, депутатская неприкосновенность, назначение местной власти вместо ее выборов – все это привело к ситуации, когда происходит передача контроля над определенным районом, назовем его “землей”, в обмен на лояльность лидеру и беспрекословное послушание ему. Это феодализм. Историю современной Украины уже можно писать в категориях феодализма: о том, например, как голованевский барон гоняет своих холопов в лесах Кировоградчины. Или о том, как герцог Мукачевский, свергнув старого герцога, пытается взять под контроль всю землю, но где-то с краю затаился граф Ужгордский, и не пускает герцога в столицу. Героев “расшифровать” не сложно: Балога и Ратушняк, при старом – Медведчуке. Я имел длительный разговор с графом, простите, с Ратушняком, и, по правилу “выслушай другую сторону”, приехал к герцогу. Но Виктора Ивановича нет в городе. Может, вы прокомментируете ситуацию?

– Закарпатье не более феодализировано, чем остальные регионы Украины. Влияние феодалов Донецка, ну, “угольных баронов”, намного крепче. Причем там оно проявляется не только и не столько через финансовые возможности, сколько через возможности беспредела.

– Но у вас это ярче выражено.

– А что вы хотите? Мы долго жили в обществе, где “по шапке равняли всех”. Ну, почти всех. Этот строй никому не понравился. Вы знаете, я много лет проработал на заводе “Мукачевприбор”, возглавлял партийную организацию завода, был делегатом 28 съезда партии. Я видел тенденцию разрушения партийности, но все равно меня удивило: когда все рушилось, ни один коммунист не подошел и не сказал: “Давайте защищать это общество, в котором мы прожили”. Все смотрели сквозь розовые очки на будущее капиталистическое общество. Потом мы пережили то, что мы пережили: развал, падение промышленности, дефолты, бандитизм. И сейчас мы получили то, что получили: капитализм, когда в магазинах все есть, но пенсионер может только пройти мимо витрин магазинов и поглотать слюну. Почти никто не может решить свою жилищную проблему. Но есть категория людей, которая имеет все. Значительная ее часть – чиновники, которые “воруют не по чину”. Остальные – капиталисты.

– А при коммунистах воровали “по чину”?

– При коммунистах такого не было. И не потому, что не было желания, а потому, что была система контроля, да и реализовать наворованное было невозможно. Когда-то первого секретаря закарпатского обкома партии упрекали, что у него два этажа в доме и фонтан. Посмотрите сейчас – у любого, кто удачно “прокрутил” что-то, уже дворец и настоящий бассейн. И если по-честному – была какая-то мораль. А сегодня мы добровольно создали класс капиталистов, так что давайте говорить о привилегиях этих людей.

– Но ведь сегодня именно капиталисты пошли во власть и превратили ее в шайку коррумпированных чиновников.

– В любом случае, они, когда-то заработали свои деньги. Первичный капитал во многих странах – родом из преступлений. Но, в любом случае, как никак, но процесс создания капитализма на Украине получился. И в этом процессе кто-то впереди, кто-то – “пасет задних”. А лидеров процесса никогда и нигде не любили. Богатых людей никогда никто не любил. Использую ваши феодальные категории – крепостной никогда не любил своего феодала. И всегда кажется, что лидеры живут “за счет нас” и что-то у нас отбирают. В определенной мере – это правда.

Но, с другой стороны, лидеры капиталистического процесса по-другому не могут, вся их деятельность построена на получении прибыли. Иначе они перестанут быть лидерами. Частная капиталистическая инициатива, особенно ее успешные примеры, раздражает общества, но она показала, насколько может измениться общество и насколько условия, созданные для других, могут быть лучше. Уже сейчас есть частные предприятия, которые формируют условия существования района. И их рабочие благодарят, что они работают на частника.

– Например? В Мукачево?

– СП “Фишер”. Сегодня – самое крупное предприятие по производству лыж в мире.

Товарищество “Эно”, производитель мебели. 37% экспортной украинской мебели – его.

“Точприбор”, который работает для национальной компании “Флекстроник”. Между прочим, мы, в Мукачево, закончили 2009 год, год кризиса, с уровнем безработицы 1,5%. К нам завозят людей для работы.

– А отсюда бегут гастарбайтерами в Россию и на Запад?

– Это потому, что средняя заработная плата в Мукачево – 1 500 гривен (около 200 долл. – ред.), а там – 600 – 800 долларов.

– Ясно. А вот скажите, в каком отношении успешные предприятия Мукачева относятся к “герцогу Мукачевскому”, к Виктору Иваноичу Балоге?

– Ни в каком. История бизнеса “Барвы”, балогинской фирмы, лежит в других областях бизнеса. А сам Балога – человек, по природе очень жесткий, хваткий, с тем, что у нас называют “чуйкой” на то, где можно заработать деньги. Поэтому первая его деятельность была в торговле, в Закарпатье построено несколько супермаркетов. Работал он в сфере нефтяного бизнеса, построил несколько заправок, но свернул бизнес, когда сюда пришли российские нефтетрейдеры. Основное направление деятельности “Барвы” – сельское хозяйство. У Виктора Ивановича нет ни одного предприятия крупной промышленности.

– Вот в этом и беда! Поскольку у Балоги основное направление деятельности – торговля, а граница – рядом, то слова “Балога” и “контрабанда” становятся синонимами в СМИ.

– Послушайте, ведь это ни разу не было доказано. Кроме того, давайте выйдем и зайдем в супермаркет. Вы посмотрите – 99% продуктов питания там – местного производства. От “фирмы Балоги”. Из-за границы почти ничего не завозится.

– А вывозится?

– К вывозу Виктор Иванович не имеет никакого отношения. Лес – не его интерес.

– Можно ли сказать, что Мукачево – “город Балоги”?

– Такого контроля, в том смысле как вы понимаете, феодального – нет. С политической точки зрения – да. “Единый центр”, сформированный из разваливающейся “Нашей Украины” – это наиболее структурированная сила в Закарпатье, и через нее идет серьезное влияние на выборы. В областном совете мы имеем коалицию с “Партией Регионов”. Ну, где еще в Украине была коалиция с “Партией Регионов” задолго до того, как Янукович стал президентом? И получается эффективно. У меня сессия проходит в течение часа, поскольку все вопросы проводятся через комиссии. Такого балагана, как на Грушевского (в ВР, в Киеве – ред.) нет. Приехали тернопольские, так завидовали: “Как у вас так получается? Мы, порой, до вечера не можем утвердить порядок дня!”. Мы работаем прагматически. От выборов до выборов нет политики. Только работа над местными вопросами развития города.

И, если позволите, еще немного о Балоге. Да, он много заработал в Закарпатье. Но по отношению к другим, в том числе и Ужгороду, те средства, которые он вкладывает в Мукачево – это фантастика. Я знаю, что говорю, все-таки я мэр этого города. И хотя я, без его разрешения, не должен об этом говорить, но Вам скажу. Сегодня центральная районная больница, за счет оборудования, купленного Виктором Ивановичем – одна из лучших в Украине. Когда начался грипп – у нас нельзя было делать анализы по калифорнийскому гриппу. Через неделю диагностическое оборудование было в Мукачево. Это все было для Балоги не прибыльно. Денег за анализы не брали. Оборудование было передано больнице как спонсорский взнос. Не было в Мукачево и операций по замене хрусталика. Сейчас есть, потому что Балога купил соответствующее оборудование. Таких примеров масса. Более того, сейчас мы имеем финансирование в одну двенадцатую в месяц от прошлого года, потому что нет бюджета. А снег надо убирать. Виктор Иванович, за свои деньги финансирует приобретение бензина для уборки снега. И согласитесь, город-то чистый. Я считаю Балогу патриотом города. И дай Бог, чтобы такие появились еще.

– Но есть и другие примеры. Мне, например, рассказывали, что ради получения знаменитых турецких подвалов в селе Середне, Балога разрушил деятельность Середнянского винного завода. Это правда?

– В чем заинтересован Балога – надо спрашивать его. На сегодняшний день середнянские подвалы не относятся к бизнесу Балоги. А завод работает, производит вино, но не разливает его. Но причем здесь Виктор Иванович? Киев поставил неподъемную цену лицензии и завод вынужден реализовывать свою продукцию через тех, у которого она есть…

– Но это же по цене виноматериала!!! Практически – себе в убыток?

– Практически – да. Делается ли для того, чтобы потом завод приобрести – не знаю. Но хочу сказать, что будущее виноделия Карпат – в частной инициативе. К примеру – береговские фирмы “Котнор” и “Айсберг”. Это раскрученные бренды и вино у них прекрасное. И организация хозяйства замечательная. Я ездил в Иршаву, мимо виноградников с табличкой “Айсберг”. Душа радуется – чисто, ровно, новые столбики, молодая лоза, не заросло. А рядом другие виноградники – все кустарником поросли. И вообще, виноделие во всем мире находится в частных руках. Вы, наверно, знаете, как поднялась винная отрасль в Чили после того, как Пиночет передал ее частникам? Это сейчас – основной производитель вина. Или в Венгрии. Там уже даже “Токай” – не государственное предприятие. И если Середнянский завод попадет в частные руки, я не вижу в этом трагедии. Для завода это может быть и к лучшему. Но там, точно, не Балога и не его люди. А даже если и он будет этим заниматься – что с того? В Завидово Балога построил свинокомплекс на 15 000 свиней, завез французских хрюшек. Поезжайте туда и посмотрите – дворец: ни запаха, ни навоза, фильтрация, все компьютеризировано. Ну, так получилось: кто-то может держать два-четыре поросенка в хлеву, а Балога смог создать такой комплекс. А его за это не любят. Хотя Виктор Иванович не вывез деньги, как Лазаренко, а вложил здесь, дома. Но я думаю, что таковы правила игры, и если бы его фамилия была Иванов – ничего бы не изменилось…

– Да, люди бы ели жареную свинину и ненавидели бы Иванова. Но ведь ненавидят и из-за внешних поступков. Вот, например, многие возмутились, когда Балога попытался приватизировать Мукачевский замок. Точнее – взять в аренду на 49 лет, что одно и тоже.

– Я вам скажу одно: очень плохо, что не взял и отказался от этой идеи, когда Геннадий Геннадиевич (Москаль – А.Г) стал с ним из-за этого воевать. Мы несколько раз выставляли замок на аукцион. Никто не брал, а когда решил взять Балога – это, как оказалось, плохо. Ведь вопрос – почему выставляли? Абсолютно не прав журналист “Зеркала недели” Мартин, который написал, что замок в нормальном состоянии и еще долго простоит. Кстати, Москаль тоже так считал. Но это неправда. Замок разрушается. И если верхний замок мы немного привели в порядок, то на средний и нижний просто не хватает ни сил, ни средств. Туда надо вкладывать деньги и построить там туристическо-ресторанный комплекс. Чтобы туда приезжали тысячи туристов, кушали, ночевали и оставляли деньги. Тогда и замок сохранить сможем. А ресторанный и гостиничный бизнес тоже должен быть в частных руках. Вы видели, напротив мэрии гостиницу. Это один миллионер из США, Роут, вложился, и на месте советского клоповника создал хорошую четырехзвездочную гостиницу. Что лучше для города: клоповник или четыре звезды? Вот и Балога пытался тоже самое сделать с замком, ему отказали. И мы опять у разбитого корыта. Все разрушается. Но мы не сдадимся. Мы по частям будем сдавать в аренду замок. Мало того, мы сдадим в аренду и гору, на которой стоит замок. Потому что лучшего места для виноградника, чем южный склон горы, и придумать трудно. А дегустациооный винный зал в замке мы уже почти закончили. Мы будем там проводить “праздники красного вина”.

– Какой чудесный праздник!

– И полезный. На Закарпатье есть люди, тысячи людей, которые производят вино. Я думаю, что у нас скоро будет как в Венгрии, Болгарии или Франции – семейные вина, производимые частниками. И тогда путь Чили нам обеспечен. Если Центр не помешает. Но вернусь к Паланку (название Мукачевского замка – А.Г.). Балога хотел взять его в аренду, вложить туда миллионы. Но это не значит, что он хотел сделать его своим. Наоборот. Он бизнесмен и ищет прибыль. Ему надо было, чтобы в замке тысячи людей оставляли деньги. Ну, был бы у него какой-то “президентский номер” в верхнем замке. У того же Роута есть в его гостинице личный постоянный номер, хотя он там не живет. Был бы и у Балоги. Ну и что? Зато все остальное шло бы на пользу. И хочу сказать, что это может сделать только патриот. Проект очень сложный. К нам обращались венгры с подобным, но потом посчитали и поняли – коммерчески не выгодно. И после Балоги никто не обращался к нам с просьбой об аренде. Но мы все равно будем проводить конкурсы. Причем – в режиме сессии, чтобы не было разговоров. А то какая-то киевская организация заявила, что они обращались, но им не дали. Ну, это вообще! Представляете, организация, у которой миллионы на проект – и даже не пытается настаивать, просто так проглотила отказ! Такого не бывает и так не было. Я бы знал!

– То есть, вы считаете, что этот проект может потянуть только местный уроженец?

– Нет, не так. Мы рады будем всем, откуда бы не пришли. Но надо отдавать себе отчет, что в нем нет коммерческого “быстрого отбоя”. Поэтому я назвал бы такой проект “патриотическим”.

– А Медведчука сейчас действительно “выдавили” из Закарпатья?

– Да. Он тут загубил свою объединенную социал-демократическую партию. Когда в 2004 году позволил здесь, в Мукачево, “по беспределу” проводить выборы.

– Как вы считаете, у “герцога” Балоги, если он, в конце концов, возьмет под политический контроль все Закарпатье, не возникнут, вдруг сепаратистские настроения? Зачем ему делиться с Киевом, тем более что Киев ведет себя глупо?

– Повторяю еще раз: все будет зависеть от поведения Центра. Ведь из-за глупой политики Киева у отдельных политиков появляются сепаратистские настроения. Появятся ли у Виктора Ивановича? Он настолько реалист, что в современной Украине этого не будет. Об этом можно говорить на бытовом уровне. Но Виктор Иванович давно вырос из детских штанишек бытового уровня. Пройдя школу главы секретариата президента, он уже на уровне “высшего пилотажа”.

– Как вы, мэр и политик, относитесь к приходу к власти Виктора Януковича?

– Это лучше чем, если бы к власти пришла Тимошенко.

– Почему?

– Потому, что она приблизила к себе Медведчука. Ведь Кравчук заявил, что если победит Юлия Владимировна, то Медведчук станет генеральным прокурором Украины. Я бы никогда с этим не мог согласиться. Тут при нем такой беспредел творился.

– А почему первый тур здесь выиграл Янукович, а второй – Тимошенко?

– В первом туре много набрали Тигипко и Яценюк. Их голоса, в основном, ушли к Тимошенко. Ну, и деньги сработали. БЮТ вбросил сюда много. Но Мукачевский район проголосовал за Януковича.

– Скажите, у Вас нет ощущения, что в результате этих выборов страна может распасться на части?

– Такая угроза есть с 2004 года.

– А в таком гипотетическом случае, Закарпатье присоединиться к “бело-сердечной” части (“бело-сердечные” – БЮТ), или оно станет “синим” анклавом регионалов?

– Объективные результаты выборов показали, что большинство поддерживает Юлию Владимировну. Команда БЮТ сработала здесь очень сильно, регионалы, наоборот, очень слабо. Скажу больше – людей Януковича у нас в городе было даже не видно. Они успокоились после первого тура. Они не работали, в том числе и на областном уровне. Дальше – думайте сами.

Слова у Золтана Лендъела не расходились с делом. Он повел меня в супермаркет, дабы убедить, что мясо там, действительно, местное. Убедил.

Потом отвез в замок “Паланок”, и с той минуты я почти стал “адептом Балоги”. Потому что крепость разрушается. Когда видишь замковый камень, выпавший из вершины арки, то даже не надо быть архитектором, что бы понять: арка скоро погибнет. А в “Паланке” я это видел. Лендъел прав: пусть Балога, пусть кто угодно – но надо спасать. Что бы потом не плакать на груде камней, которая раньше была жемчужиной дворцово-замковой архитектуры.

Ну и, конечно, маленькие ресторанчики, которых полно в Мукачево. С изумительным кофе и неимоверно вкусной сливовицей. Я заказывал на русском, и убедился, что мэр и здесь прав: в Мукачево этот язык любят, как и все остальные.

Но это в Мукачево… После встречи с Лендъелом я поехал в Берегово. И там чувствовал себя гораздо увереннее, когда делал заказ пусть на ломаном, но английском.

Андрей Ганжа, РИА Новости